 |
| RSVTOK, Tajna atomske energije |
Pijem da ne bih poludeo,
pušim da ne bih bolovao.
Govorim čuvaru,
mislim o društvu.
Kamen zaboden u kičmu –
bol teži od reči.
Njime dozivam mrtve prijatelje.
Sagorevam i umirem,
kao njive pšenice.
Kajanje me zadržava, ali ostajem –
u svetu bez vođe.
Sada je sve ismejani klaun:
budalasti upravljači ljudskih duša
govore o budućnosti,
a ni sadašnjost ne razumeju.
Oni imaju još drskosti –
da pitaju, da budu besni.
Uzeli su gotovo sve čoveku,
koji nemo i tiho posmatra
ponor svoje propasti.
Ali, jedna stvar je ostala:
jedna iskra, jedno seme,
nešto bezimeno,
skriveno od svih bombi sveta.
Ružno oružje –
najgori ljudski izum.
Oružje koje preti bombama,
kao da su one Božji dar,
a ne dar zla.
Ružni grad, napušteno selo,
i crkva koja hvali ružnoću.
Želi osvetu.
To je resantiman,
kako ga je zvao Zaratustra.
Jadna rulja misli
da je sila u Bogu,
i da je Bog sila.
Ali Kralj Neba silu ne pita,
niti s njom ima išta.
....
Я пью, чтобы не сойти с ума,
курю, чтобы не чувствовать боль.
Разговариваю с охранником,
думаю об обществе.
Камень, вонзённый в позвоночник —
боль тяжелее любых слов.
Им я зову мёртвых друзей.
Я сгораю и умираю,
как поля пшеницы.
Раскаяние удерживает меня, но я остаюсь —
в мире без вождя.
Теперь всё — лишь насмешливый клоун:
глупые правители человеческих душ
говорят о будущем,
но даже не понимают настоящего.
И у них всё ещё хватает дерзости —
спрашивать, злиться.
Они отняли у человека почти всё,
и он молча, безучастно
смотрит на пропасть своей гибели.
Но кое-что осталось:
искра, семя,
что-то безымянное,
скрытое от всех бомб мира.
Безобразное оружие —
худший из человеческих изобретений.
Оружие, которое угрожает бомбами,
словно они дар Бога,
а не дар зла.
Безобразный город, разрушенная деревня
и церковь, восхваляющая уродство.
Она жаждет мести.
Это тот самый ресантимент,
как называл его Заратустра.
Жалкая толпа думает,
что сила в Боге,
и что Бог — это сила.
Но Царь Неба не спрашивает о силе,
и к ней не имеет никакого отношения.
.....
I drink so I don’t lose my mind,
I smoke so I don’t feel the pain.
I speak to the guard,
I think about society.
A stone lodged in my spine—
a pain heavier than words.
With it, I call upon dead friends.
I burn and perish,
like fields of wheat.
Regret holds me back, but I remain—
in a world without a leader.
Now, everything is a mocking clown:
foolish rulers of human souls
speak of the future,
yet they don’t even grasp the present.
And they still have the audacity—
to ask, to rage.
They’ve taken almost everything from man,
who watches silently,
helplessly,
the abyss of his own ruin.
But one thing remains:
a spark, a seed,
something nameless,
hidden from all the bombs in the world.
Ugly weapons—
humanity’s worst invention.
Weapons that threaten with bombs,
as if they were a gift from God,
and not a gift from evil.
An ugly city, a ruined village,
and a church that praises ugliness.
It seeks revenge.
That is ressentiment,
as Zarathustra called it.
The wretched mob believes
that power lies in God,
and that God is power.
But the King of Heaven does not ask for power,
nor does He have anything to do with it.
Razneseni Svemir, Vladimir Tomić Oblak Kaktusa, Negde između, 29.11.2024.
Comments
Post a Comment